Новокузнецкий хоккеист стал легендой белорусского клуба. Интервью Олега Малашкевича

Олег Малашкевич — без преувеличения культовая фигура для гродненского хоккея. Переехав в Беларусь из Новокузнецка, он отдал «Неману» 13 лет игровой карьеры, за что первым удостоился поднятия своего игрового свитера под своды Ледового дворца в городе над Неманом. В интервью Goals.by 41-летний «молодой» специалист рассказал о работе с «Неманом-2», превратностях спортивной судьбы, Владимире Шенько, разглядевшего в нем когда-то хоккейный талант, а также много о чем еще.

Фарм, психология, родители

— Вы провели первый сезон в роли главного тренера гродненского фарм-клуба. Какие ощущения, впечатления?

— Больше мыслей положительных, нежели отрицательных. Когда ты что-то задумываешь, и у тебя складывается, то чувствуешь удовлетворение от работы. Это важно. Многое из того, что я хотел сделать в этом сезоне — завести ребят, «затравить» их по-хорошему, сделать их по-игровому злыми, по-спортивному амбициозными, неравнодушными, — получилось.

– «Неман-2» остановился в шаге от пьедестала. Довольны?

— Мы перед началом сезона, оценив свои силы и потенциал конкурентов, рассчитывали на четвертое-пятое места. Начали играть и по ходу сезона даже поднимались на вторую строчку. Но в какой-то момент ребята испугались сами себя, оказались неготовыми к тому, что они сделали. И это в какой-то степени надломило команду.

— Путь в финал вам преградил фарм-клуб «Шахтера»…

— В той серии, наверное, сказались игры «регулярки» – мы ведь проигрывали солигорчанам постоянно, к тому же очень крупно. Хотя выйти в финал было вполне реально. Команда оказалась не готова психологически — ребята просто не верили, что могут пройти такого соперника. Вроде бы настраивались, но подсознательно не верили. Это, конечно, касается не всех — были бойцы, которые вели партнеров за собой. Но были и те, кто сразу оказался удовлетворен четвертым местом. Если честно, это меня очень разочаровало. Хотя по старанию и самоотдаче у меня к ребятам, по большому счету, претензий нет.

— Сколько времени ежедневно вы тратите на работу с командой? На что обращаете наибольшее внимание?

— Можно сказать, что работа занимает 24 часа в сутки. А главное — это воспитательный процесс. Хотя я реально понимаю, что перевоспитать ребят не могу, а только подсказать. Воспитание зависит от семьи. Каждый человек ведь выбирает то, что ему нужно, самостоятельно. А вообще — тренеры проводят с игроками примерно 4 часа в день. Одноразовая тренировка от часа до двух, плюс тренажерный зал, в предсезонке — земля. Много, но не настолько, чтобы воспитывать.

— Есть мнение, что сейчас молодым игрокам не хватает мотивации и целеустремленности — мол, раньше молодежь была другая.

— Сложно сравнивать. Разные времена, разные поколения, разные ценности. Сегодня у игроков есть форма, они обеспечены питанием, переездами, учатся — все у них хорошо. Вот такой режим комфорта. Спрашиваю у своего игрока — у тебя есть машина 2003 года, почему ты не хочешь поменять ее на более новую? Почему ты для этого ничего не делаешь? А он сам, наверное, об этом не знает. Сейчас молодые игроки, такое впечатление, еще не созрели — им кажется, что карьера будет вечной. А ведь это далеко не так.

— А какие доходы у игроков фарма?

— Минимальные — в среднем около миллиона. Единственное — в этом сезоне нам удалось решить вопрос с премиальными — они появились, чтобы ребята поняли, что можно своим трудом зарабатывать деньги. Но мне кажется, что в сравнении с другими командами высшей лиги наши доходы пониже.

— Существует ли сейчас такая ситуация, при которой талантливого паренька в юном возрасте увозят из Беларуси в другую страну и он раскрывается уже там?

— Если смог договориться через кого-то — пожалуйста, поезжай, пробуй. Но это не гарантия переезда. Да и таких историй немного. За границей ведь  своих хватает. А вообще, в большинстве случаев все зависит от места проживания семьи. У моих знакомых родственники уехали во Францию, их ребенок там смог закрепиться в команде, начал показывать уровень. Или наоборот — в Москве у людей не получилось развивать бизнес, они решили вернуться в Гродно. Ребенок, соответственно, будет заниматься уже здесь. Да и такого, чтобы, к примеру, агенты массово переманивали ребят, как это происходит с целью просмотра за океаном, я не припомню.

— Родители игроков часто вмешиваются в тренировочный процесс?

— Бывает. К примеру, однажды родители звонят и говорят: «Вы не могли бы моего ребенка порекомендовать в сборную?» Я начинаю объяснять: «А почему вы решили, что я должен его рекомендовать? Хоккеист выходит на лед, показывает какой-то уровень игры. Есть ведь тренер сборной, если он считает нужным, то только он может его пригласить».

— Почему так происходит?

— Потому что мамы и папы сейчас могут взять информацию из прессы, из интернета. Если у них ребенок занимается хоккеем пару лет, они себя считают «знатоками». Это немного похоже на то, если смотришь хоккей с трибуны — всегда есть желающие подсказать, «специалистов» много. А вообще — с годами количество «инициативных» родителей увеличивается.

— Как вы решаете эту проблему?

— Практически. Была одна такая ситуация — несколько лет назад мы решили собрать детей вместе с родителями и покататься на коньках. Когда родители вышли, почувствовали, что это такое, то сказали — теперь мы поняли, насколько тяжело нашим детям.

Шенько, Прокопьевск, «зеленая картинка»

— Вы ведь приехали в Гродно из Новокузнецка. Как и Владимир Шенько…

— Ну, Владимир Григорьевич работал в те времена в новокузнецкой детской школе, вел ребят 1972 года рождения. Ездил по окрестностям, набирал пацанов в хоккейную секцию. Я жил на окраине города металлургов, гонял, как и все, шайбу в хоккейной коробке под открытым небом. Когда начал заниматься серьезно, а это было в пятом классе, то пришлось уже добираться до катка каждый день около 25 километров. Можно сказать, Шенько вытащил меня из деревни.

— Затем ваши пути разошлись.

— Я тренировался год под его началом. Затем Григорьич уехал на учебу в Москву, а на его место пришел другой тренер.

— Тем не менее, во взрослой команде «кузни» вы оказались уже в 16 лет.

— Да, пригласили довольно рано. Правда, поиграл я недолго — тренер, поверивший в меня, погиб в автокатастрофе. На его место пришел другой наставник со своим видением игры и исполнителей. Я в эту систему не вписывался, поэтому и отправился в «Шахтер» из Прокопьевска. Эту команду нельзя назвать фармом «Металлурга», но отношения между ними были примерно такие же, как сейчас между «Неманом» и «Лидой».

— Была на заре вашей карьеры, скажем так, творческая пауза…

— В какой-то момент в жизни внезапно наступила стрессовая ситуация, все надоело, захотелось все бросить. Начал работать в шахте, однако спустя год понял, что лучше я все же буду играть в хоккей. Мне хватило… Вернулся в «Шахтер», а спустя какое-то время оказался в Беларуси.

— Вы как-то говорили, что буквально очарованы белорусской природой.

— Конечно. По сравнению с Новокузнецком, где «серая картинка», здесь она «зеленая». Понятно, что больше понравится.

— Как оказались в Гродно?

— Случайно. Моего товарища позвали на просмотр в гродненский клуб. Я был в отпуске, узнал об этом и решил поехать с ним. Так вышло, что он уехал, а я остался.

— И тут снова получили возможность работать с Владимиром Шенько…

— Он попал в Гродно позднее, транзитом, по-моему, из Жлобина. Они с Евгением Лебедевым работали в «Белстали», а затем уже Шенько переехал сюда.

Лебедев, образование, экипировка

— Ваша карьера в «Немане» в начале 2000-х прерывалась «отлучками» в «Гомель» и «Керамин»…

— Тогда была такая ситуация: контракт в Гродно закончился, никто нового не предлагал. Я посчитал, что не нужен команде. И тут поступило предложение от Евгения Лебедева — поиграть в «Гомеле», а затем — вместе с ним же — переехал в Минск. Плюс вопрос заработка был немаловажным.

— За период игры в «Керамине» вы успели заняться учебой…

– Да, возникли примерно такие мысли: если я нахожусь в Минске, почему не могу получить образование? Раньше ведь об этом толком и не думал. Только когда по-настоящему «прижимает», начинаешь думать, какое у тебя образование, что ты еще можешь, кроме хоккея. Удалось поступить на спортивное заочное. Образование многое мне дало, в том смысле, что во время сессии, слушая преподавателей, в частности, Юрия Никонова, начал понимать, почему при подготовке к матчам должен делать те или иные упражнения. Эти знания стараюсь применять в своей работе и сейчас. Мне кажется, что спортсмен должен понимать, чем он занимается на тренировке и для чего это нужно.

— Тем не менее, спустя три сезона вы вернулись в Гродно.

— Честно говоря, скитаться не хотелось, я ведь по натуре домосед. А тут появилась возможность снова играть в «Немане», что я и сделал.

— Сейчас Лебедев после длительного тренерского перерыва возглавил польскую «Унию». На ваш взгляд, почему он после работы в Жлобине не востребован в Беларуси?

— Мне сложно рассуждать на эту тему. Мне кажется, у Евгения Ивановича больше менеджерский склад, нежели тренерский. Что-то организовать, с кем-то договориться, что-то продвинуть, «пробить». А почему не востребован — не могу сказать.

— За годы игровой карьеры вам наверняка есть что вспомнить. Расскажите что-нибудь интересное.

— Был такой случай. В середине 90-х мы поехали играть с «Юностью» в Минск. Собирали баулы в Гродно, погода была жаркая, а в сушилке не было света. Пришли, начал собираться, так один из игроков –  Дмитрий Селянин — перепутал коньки, взял 44 размер вместо 41-го. Они ведь одинаково выглядели. Приезжаем в Минск, начинаем одеваться, готовиться к выходу на лед, и обнаруживается такой казус. Подходит Варивончик, Селянин ему говорит: «Анатолий Михалыч, коньки большие». А тренер отвечает: «Что я могу сделать, играй в этих».

— И как сыграл?

— Да нормально, даже забросил одну или две шайбы, вроде бы.

— Вообще, фигура Варивончика в «Немане» 90-х весьма значима.

— Не то слово! При нем ведь команда трижды становилась чемпионом ВЕХЛ. Помню, перед завоеванием первого чемпионства Анатолий Михалыч зашел в раздевалку и сказал примерно следующее: «Ребята, это первый розыгрыш ВЕХЛ. Ну сколько еще продержится этот турнир? А первого чемпиона ведь запомнят навсегда! Так что надо постараться и вписать свои имена в историю турнира».

— За счет чего тогда удавалось побеждать?

Зарплата в 90-х была около 30 долларов. Хотя, конечно, нельзя было сказать, что мы были такие уж «нищие» и «оборванные».

— Больших денег мы не зарабатывали, зарплата была около 30 долларов. Хотя, конечно, нельзя было сказать, что мы были такие уж «нищие» и «оборванные». Главное — нам просто хотелось хорошо играть в хоккей.

— Свитер с номером 14  недавно поднялся под своды Ледового дворца…

— Ой, вообще-то я не люблю подобную помпезность. И сам не просил ничего подобного. После окончания карьеры руководство клуба предложило организовать такую церемонию. Сказали: «Ты отыграл столько лет, давай организуем поднятие свитера для популяризации гродненского хоккея, чтобы детишки посмотрели, и им захотелось, чтобы когда-нибудь их майка тоже висела под сводами арены». Я ответил: «Если это поможет — пожалуйста». Руководство организовало. Интересно, что сначала пошили большую майку. Настолько, что когда начали вешать — выяснилось, что она закрывает половину электронного табло. Пришлось перешивать :). А ту большую я забрал себе, она у меня дома лежит сложенная, размером с двуспальную кровать. На память.

«Старик», Руммо, легионеры

— В последние годы «Неман» сражается за высокие места. Не жалеете, что решили закончить в 2011? Все же болельщики считали, что вы еще можете помочь.

— Ну, я не то чтобы наигрался. Просто не хотелось, чтобы с трибун кричали «Старик, что ты здесь ползаешь!». Очень этого не люблю. Поэтому я честно отработал и решил завершить профессиональную карьеру. Хотя, наверное, можно было еще поиграть, помочь…

— Не тянет на лед?

— Тянет, конечно. Играю регулярно за команду области, плюс много товарищеских матчей.

— Вы ведь выступали в команде президента…

— Да, в прошлом году. Сейчас уже нет. У меня не хватает времени даже толком позаниматься — работа с молодыми игроками не дает. Да и в президентской команде есть ребята, которые закончили совсем недавно. Они посильнее, конечно.

— Сейчас много говорят о Кравченко, о его перспективности. Как вам игралось под его руководством, ведь вы старше, опытнее. Не было проблем с субординацией?

— Нет. Главный спрашивал у опытных игроков, говорил, что он хочет сделать. Мы высказывали свое мнение. Но такие моменты возникали не всегда. Окончательное решение всегда оставались за тренером, перекосов не было. Такого, мол, «я тебя старше — что ты мне здесь указываешь?» быть не должно. Это  неправильно!

— После ухода из «Немана» в августе 2011 года Александра Руммо и вашего назначения на его место многие начали усматривать в этом какие-то подводные течения…

— Первый раз слышу от вас такие предположения. Когда я закончил карьеру игрока, то мне сразу сказали, что буду работать со второй командой. Я настраивался на это, готовился. У меня всегда были нормальные, рабочие отношения с Петровичем. А потом, когда у них с главным тренером что-то произошло, Дмитрий Саныч подошел ко мне и предложил войти в штаб основы. Я, конечно, согласился. Вот так и было, а все остальное — догадки.

— Проработав год в первой команде, вы все же оказались в фарм-клубе.

— Это было решение тренерского штаба.

— Вас не задело, что пришлось идти на понижение?

— Немножко. Но это стандартная ситуация. Посмотрите на результат – «Неман» сейчас занял первое место, значит, главный тренер производил все кадровые перестановки правильно. Это надо понимать.

— Согласны с тем, что фактор Анатолия Варивончика и Владимира Шенько, работающих в структуре клуба, стоит считать существенным в завоевании нынешнего чемпионства?

— Безусловно. Когда приходит молодой тренер, велика вероятность, что у него на каком-то этапе не пойдет, опыта не хватит. Поэтому должны быть люди, которые могут подсказать, что да как. И тот, и другой ведь после каждого матча заходили к Кравченко в тренерскую и высказывали свое мнение. Главный тренер ведь опирается на мнение помощников, но они стоят рядом с ним и не могут видеть игру со стороны, с трибуны. А если есть сторонний взгляд, то картина получается еще более полноценной.

— Есть мнение, что в этом сезоне «Неман» стал чемпионом, показывая менее зрелищный хоккей, чем год или два назад. Вы согласны?

— Я бы не сказал, что она была менее зрелищной. Да, не было ярких индивидуальных игроков. Но посмотрите — очень большой акцент был сделан на игре в пас. Действия команды стали более разнообразными, интересными. Это очень помогло в решающих матчах сезона.

— Насколько велик фактор легионеров в нынешнем чемпионстве «Немана»?

— Посмотрите на статистику — игроки занимали первые места по системе гол+пас. Это наиболее показательно. Тренеры долго перебирали кандидатов на ведущие роли и, наконец, нашли тех, кто смог максимально помочь.

— А вообще, как считаете, нужны ли легионеры в ОЧБ?

— Когда в команде есть сильные игроки — это всегда на благо. Чем больше классных мастеров — тем быстрее местные ребята учатся, подтягиваются, получают знания.

— Легионерский лимит в последние годы постоянно меняется в сторону уменьшения…

— Если есть возможность у клуба держать легионеров, зачем запрещать?

— Теперь в клубах ОЧБ нельзя иметь больше двух «варягов»…

— Ну а какой смысл такого нововведения? Если в команде играет одно звено — оно вряд ли что-то может сделать. Если два — уже что-то. А два легионера — ни туда, ни сюда.

«Динамо», Захар, общий язык

— Сейчас много говорят о реформах нашего хоккея. Вот возьмем «Динамо». Нужна ли нам такая команда в КХЛ?

— Исходя из большего, то «Динамо» нужно. Когда я играл в Новокузнецке, на игру главной команды приходили дети, смотрели на мастеров с открытыми ртами. Это было наглядное пособие для мальчишек. В этом году мы играли на выезде с «Раубичами», нам помогли организовать поход на матч «Динамо» на «Минск-Арене». Я просил ребят присмотреться к игре команд, к отдельным исполнителям. Им было очень интересно. Ну и сборная. Уровень КХЛ гораздо выше уровня ОЧБ. Где обкатывать игроков для национальной команды, если не в «Динамо»?

— Но ведь белорусские сборники в прошлом сезоне испытывали недостаток конкуренции…

— Мне кажется, если бы к команде подпускалось гораздо большее количество белорусских игроков, и игрок «основы» «Динамо» понимал, что если он снизит требования к себе, то его быстро выдернут из состава и поменяют другим, то эта конкуренция ощущалась бы.

— Сейчас у нас объявлен курс на соблюдение в «Динамо» системы «6+1»…

— А от чего отталкивались, когда придумывали эту схему? Почему не 12+1? Или это потому, что в России примерно такой расклад? Везде ведь правила определяются разные, они исходят из целей. А у нас по-прежнему непонятно, отчего такой подход и чего мы хотим достичь. За все время, что я нахожусь в хоккее, понимаю, что все идет по спирали, бумерангом — какое отношение к делу, то и «прилетит» в итоге.

— Скоро чемпионат мира. На что, на ваш взгляд, может рассчитывать сборная Беларуси?

— А чего именно от нее ожидают?

— Вот Ворсин говорит про 8-10 места…

— Не знаю. При нынешней ситуации, когда пошел такой развал, уже не стоит зацикливаться на местах. Ну, вот выстрелили мы на Олимпиаде в 2002 году, сыграли нормально.  Все закричали «Ура!», все хорошо. Но вниз никто не посмотрел, за спину никто не оглянулся. И вот в такой ситуации развитие фактически остановилось. Сейчас, когда мы потеряли несколько лет, требовать какие-то конкретные места на мировых первенствах, мне кажется, неразумно.

— У вас двое детей. Кого-то из них видите спортсменом?

— Дочку хотели отдать в спорт, но вышло так, что ей разонравилось. А сын занимается в нашей хоккейной школе.

— Наличие отца-хоккеиста упрощает процесс?

— Я не ставлю цель, чтобы Захар во что бы то ни стало был хоккеистом. Самое главное, что ему нравится заниматься хоккеем, это для него серьезная ценность. У меня даже есть воспитательные рычаги — если он плохо учится в школе, то хоккей запрещается. Так что он очень этим дорожит. Но посмотрим, что у него получится.

— Вы принимаете участие в его хоккейной подготовке?

— Я ему подсказываю, конечно. Но что ребенку в 10 лет — в одно ухо влетело, в другое вылетело. Хотя, конечно, понимаю, что ему в два раза тяжелее заниматься, чем другим ребятам.

— Почему?

— Потому что все думают, что он «блатной», что отец пользуется своим служебным положением… Вот такие у нас старые советские стереотипы.

— Вы наверняка знаете, что многие родители не хотят отдавать детей в хоккей из-за очень серьезных затрат на экипировку.

– Ну, вот с этого сезона в гродненской школе все возрасты полностью обеспечены обмундированием — от шлемов до коньков. Этот факт сделал очень многих детей счастливыми — ведь некоторые хотели даже и закончить, а тут форму дали… Раньше — да, с большего, мы покупали форму сами.

— Давайте посчитаем, сколько стоит собрать ребенка в хоккейную секцию.

— Возьмем для примера десятилетнего мальчика. Коньки — около 150 долларов, их хватит на один сезон. Можно взять на один-два размера больше — на вырост. Но неправильное катание ни к чему хорошему не приведет. Щитки — в районе 50, это средние. Трусы — в районе 50-80. Нагрудники — около 50, налокотники — 30-40, перчатки дорогие — под сотню, шлем — 100-150. Ну и клюшка средняя — 100 долларов.

— Получается, порядка 750 долларов. И это, я так понимаю, если покупать не в Беларуси?

— Да, у меня получалось закупаться в Латвии. У них гораздо больше хоккейных магазинов, прямые поставки из Финляндии, Канады, стоимость экипировки ниже. Плюс распродажи — все для клиента. У нас же магазинов мало, большинство из которых находится в Минске. А «распродажа» заключается в том, что цены повысят, а потом, под видом скидок, вернут в прежнее положение…

— Ваша супруга ведь тоже спортсменка?

— Она занималась легкой атлетикой, ее взяли в интернат в Гомеле, но что-то не срослось — вернулась сюда. Можно сказать, что спортивные судьбы у нас схожи. Ее ведь тоже нашли в маленьком городке — Мостах. Занималась в одной группе с известной семиборкой Натальей Сазанович. После нашей свадьбы спортивную стезю жена забросила. Хотя мне кажется, что она даже особо и не мечтала о больших достижениях в спорте. 

— Тот факт, что у вас спортивная семья, помогает по жизни?

— Да, когда близкий человек знает, что такое травмы, сборы, прочие особенности жизни спортсмена — это очень помогает в трудные моменты. Нам проще говорить на эти темы, мы лучше понимаем друг друга.

Источник: by.tribuna.com